Глава 9. Игра Го: перед новым ходом

Молодой посол вышел из кабинета главы Пусанского офиса, негромко напевая себе под нос какую-то одному ему известную «мелодию». Ну как напевал, можно сказать просто мычал, вставляя слова:

– Сора-тян... Сора-тян... – шептал он, почти не осознавая, что поёт. На его лице играла едва заметная улыбка, а шаг стал чуть легче, чем обычно.

Владение музыкальным слухом – необходимое качество при изучении восточных языков, таких как японский, корейский или китайский.

Однако, что, не менее важно – это умение воспроизводить тональность, управлять голосом, различать и произносить тончайшие особенности языка, которые слышны только носителю языка. С этим у Ли Ёна не было ни малейших проблем.

Настоящая катастрофа происходила, когда он начинал не то, что петь, а хотя бы лишь пытаться напеть полюбившуюся мелодию. Его голос, казалось, жил своей собственной жизнью: упорно отказываясь от пения и превращая любые попытки в нечто, напоминающее ровное, гулкое мычание.

Ли Ён искренне не понимал, почему так происходит, и расстраивался. У него складывалось впечатление, будто его голосовой аппарат: горло и связки, заключили молчаливый договор: «Нет, мы не будем участвовать в этом пустом и недостойном развлечении. Лучше мы отдохнём. Остальное – ваша забота, хозяин. Когда соберетесь заняться серьёзным дело, мы будем всегда к вашим услугам».

Внутри головы молодого человека рождалась прекрасная изящная мелодия, но стоилоему попытаться «напеть» вслух, появлялось это странное, невнятное мычание, но Ли Ён, несмотря на это, упорно продолжал тихо «петь свою мелодию» и, возможно, только он один понимал её…, но в своём своеобразном стиле.

Осознав, что снова начал «напевать мелодию вслух», он поспешно перестал издавать звуки, выпрямился, осторожно огляделся вокруг и придал себе привычно сдержанный, спокойный и слегка надменный вид.

«Влюбиться во время дипломатического визита…  –  мелькнула у него мысль, и он невольно скривился.  –  Это совсем не то, чего от меня ожидают отец и Король».

Он покачал головой, словно отбрасывая наваждение, но образ Соры-тян  –  её лёгкая походка, звонкий смех и глаза, словно утренний рассвет,  –  не уходил из его мыслей.

Ли Ён, как и всякий молодой человек, влюблялся и не раз, но в этот раз что-то затронуло его сердце особенно сильно. Возможно, дело было в её взгляде  –  покорном и независимом одновременно.

Вчера, разговаривая с ней, он заметил, как Сора-тян держалась с достоинством, скрывая своё смущение. Она не выглядела растерянной или напуганной, а её лёгкое замешательство, казалось, было связано лишь с появлением нового человека в кабинете её отца.

Подходя к своим покоям, Ли Ён заметил Чун Су, сидящего у дверей. Завидев молодого посла, помощник мгновенно поднялся и, склонившись в глубоком поклоне, задержал его чуть дольше, чем требовали формальности. –  Господин посол, я ожидал вашего возвращения,  –  произнёс он ровно, но в голосе прозвучала едва уловимая нотка чего-то личного, не просто уважения.

Ли Ён остановился, внимательно посмотрев на Чун Су. Тот держался как всегда  –  безупречно, но в его глазах таилось что-то, что заставило молодого посла на мгновение задержать дыхание. Возможно, вопрос, который его наставник не задал вслух. –  Чун Су,  –  наконец произнёс он, заставляя свой голос оставаться ровным.  –  Ты знаешь, что я ценю твою преданность. Но сегодня… я устал.

Голос его действительно звучал утомлённым, но не столько от долгого дня, сколько от ощущений, с которыми он ещё не успел разобраться.

 –  Сегодня я, наконец, встретился с Амико-сан,  –  добавил он, словно этой фразой всё объяснял. Но затем обернулся к Чун Су и, немного помедлив, спросил: –  Скажи… как ты думаешь, зачем меня послали на эти переговоры?

Он посмотрел Чун Су прямо в глаза.   –  Ты ведь сам задавался этим вопросом, и, возможно, уже разгадал загадку, которую загадали король, его советник… и мой приёмный отец.

Он помолчал, затем, чуть тише, как будто самому себе: –  Меня… молодого секретаря моего приёмного отца, советника короля Чосон. Меня, кто ни разу не вёл переговоры самостоятельно.

Чун Су смотрел на него тем же взглядом, каким смотрел в детстве  –  внимательно, тепло. Он видел: его единственный, искренне любимый воспитанник за этот день пережил больше, чем многие дипломаты за всю свою карьеру. Не каждый профессионал выдержал бы такую нагрузку.

Он положил ладони на плечи Ли Ёна, и, выслушав его, спокойно ответил: 

– Возможно вы правы, мой господин, – сказал он, чуть крепче сжимая его плечи. – Мне кажется, вас направили сюда не просто ради этих переговоров. Возможно, вы тот человек, который, в данный момент, может помочь умерить требования Империи Ямато в торговле, так называемыми «дешёвыми» корейскими товарами.

В его взгляде не было ни укоризны, ни лишних вопросов – только спокойное принятие и желание оградить его от новых разговоров, которые, по мнению старого наставника, были сегодня итак уже были избыточны. 

– Простите, господин, мои вопросы подождут, – мягко произнёс он, поклонился и, не говоря больше ни слова, вышел, оставляя Ли Ёна наедине с его мыслями.

За сёдзи стихли его шаги, и вместе с ними ушло напряжение этого долгого дня, наполненное встречами и напряжёнными переговорами. Ли Ён умылся, снял верхний слой одежды и положил на полку. Он опустился на тёплый ондоль. В комнате воцарилась тишина, но внутри него бушевал водоворот мыслей.

«Что же написал отец в личном письме Тадамасе?»  –  думал он, закрывая глаза, но не находя покоя. Образ Тадамасы, его странное поведение, слова, несущие больше вопросов, чем ответов, – всё это не давало ему покоя, кружась в голове, как непрекращающийся вихрь.

Ли Ён перевернулся на бок, затем снова на спину, но тревожные мысли не отпускали. Даже дыхание, казалось, было слишком шумным в этой ночной тишине.

Он закрыл глаза, глубоко вдохнул, стараясь замедлить пульс. Тепло ондоля поднималось к телу, постепенно расслабляя мышцы. Веки тяжело опустились, мысли начали расплываться, ускользая, как песок сквозь пальцы.…

Перед ним возникла женская фигура. Ли Ён неосознанно чувствовал, что это его мать. Она стояла вдали, окутанная мягким туманом, словно призрачная тень из прошлого. Её лицо светилось тёплой, родной улыбкой –той, что одновременно грела душу и причиняла боль.

Она протянула руку, сделала лёгкий, почти неуловимый жест – будто звала его или благословляла. Запах... Лёгкий аромат цветов, смешанный с утренним ветром.

Голос... Он не мог его расслышать, но чувствовал его вибрацию в самом сердце. Тепло, исходящее от её образа, медленно окутывало Ли Ёна, словно мягкое покрывало, защищающее от всех тревог и сомнений.

Он хотел приблизиться, но туман начал рассеиваться, и её силуэт стал исчезать. «Подожди…» – хотел он сказать, но губы не шевельнулись.

Проснувшись, он осознал, что впервые за долгое время, ему снились не тревожные сны полные неяной, но не отпускающей постоянной угрозы, заставляющих его часто просыпаться ночью в холодном поту, судорожно сжимая уже тёплый от его рук материнский кулон. В этот раз кошмары обошли его стороной. Сон оставил после себя тихую радость и странное, но приятное ощущение обновления.

Лёгкая, почти неуловимая улыбка тронула его губы, он чувствовал себя хорошо выспавшимся и полностью отдохнувшим. Ли Ён мысленно поблагодарил женщину, приходившую к нему во сне, и ему очень хотелось, чтобы это была его мама.