Глава 6. Свет Кармы

Ли Ён – молодой посол Королевства Чосон, с сосредоточенным выражением лица вышел из зала Тайсэйдзан, где только что завершилась первая встреча с главой Пусанского Вэгвана.

Даже без большого опыта официальных встреч, он уже понял: произошедшее сегодня выбивалось из всех рамок дипломатического этикета.

Необычный формат, при котором глава Пусанского офиса, толком не поприветствовав посла, внезапно удалился, а затем, вернувшись, сразу закончил встречу и перенёс её на шесть (!) часов – на Час Петуха (около семи вечера, или «тори но коку», как подчеркнул Тадамаса), был явной демонстрацией того, кто считает себя хозяином положения.

Ли Ён ещё не обладал большим дипломатическим опытом, но врождённое чутьё на людей никогда его не подводило. Он вырос в окружении королевского двора Чосон, где, учитывая его особую внешность, каждое слово и жест имели значение, а умение читать между строк было не просто навыком, а способом выживания.

Он мог не знать всех тонкостей этикета Пусанского офиса, но умение читать людей было его сильнейшей стороной. И сейчас оно подсказывало ему: за фасадом учтивости скрывается что-то иное.

Его взгляд оставался холодным и сосредоточенным, а шаги ровными и размеренными, но мысли метались, как горсть красно-жёлтых листьев, подхваченных осенним ветром.

«Что же пошло не так? – спрашивал он себя снова и снова. – Нагаи Тадамаса... Он запнулся. Неуклюже, как новичок. А ведь это человек, который проводил десятки переговоров без единой ошибки».

Он вспомнил описание, данное отцом. Тадамаса действительно был впечатляющим, несдержанным, именно так, как рассказывал ему Ли Су Иль. Но закончить приём столь поспешно, перенести встречу с Часа Козы на Час Петуха, превратив её в приватную беседу... Ли Ён нахмурился. Даже для его отца это был бы непредсказуемый шаг.

Отец также упоминал жену Тадамасы – Амико-сан и надеялся на встречу с ней. По словам Ли Су Иля, именно она управляла всеми делами Пусанского офиса, а Тадамаса был лишь внушительной ширмой, скрывающей её влияние, которое охватывало не только страну Ямато, но и Королевство Чосон.

«Последнее слово всё равно останется за ней, – решил он. – Тадамаса не умеет сдерживаться. Его реакция на встрече была тому подтверждением. А несдержанность, помноженная на импульсивность и невероятную силу, создаёт неуправляемую бурю».

Эти мысли только усиливали его желание встретиться с Амико-сан. С той, кто, по словам отца, действительно решает дела Пусанского Вэгвана. С великой женщиной, способной укротить «чудовище».

Но чем дальше шли события, тем очевиднее становилось:

«Если всё продолжится так же, встреча с Амико-сан может вообще не состояться», – мрачно заключил Ли Ён.

В своей молодой горячности, в пылу первого дипломатического, как ему казалось, «поражения», он ещё не научился терпению и не понимал, что истинные намерения противника редко лежат на поверхности, а первый ход – это лишь пробный камень.

Он видел гобан (доску для игры в Го), но не понял первого расклада камней и пока не смог увидеть всей партии, которая приготовила ему коварная карма.

Молодой посол вдалеке рассмотрел стремительно удаляющуюся широкоплечую фигуру Тадамасы, но сам пошёл в противоположную сторону, следуя за Чжин Хо, своим верным охранником, к резиденции корейской делегации.

Молодой посол вдруг заметил движение в дальнем углу двора. Тихий сад, огороженный стенами Пусанского офиса, словно застыл в полуденном зное. Здесь царила задумчивая тишина, нарушаемая лишь ленивым жужжанием насекомых и редкими чириканьем воробьёв.

Гравий на тропинках был выметен до последнего камушка, а аккуратные клумбы с пышными кустами хризантем бросали короткие тени на белоснежные дорожки. Где-то вдалеке журчал ручей, его вода стекала по камням, создавая мягкий успокаивающий шум.

Сначала Ли Ён увидел, как промелькнула тень какого-то животного. Присмотревшись, он заметил маленького оленёнка, прячущегося в тени деревьев. Тонкое светлое пятно мелькнуло среди зелени.

Затем его взгляд уловил молодую красивую девушку в светлом кимоно-фурисодэ, украшенном вышивкой бледно-розовых ветвей сакуры, плавно шла по гравийной дорожке. Её лёгкие, изящные движения напоминали танец, а рядом прыгал маленький оленёнок, словно играя с ней.

В порыве ветра длинные рукава кимоно на мгновение вспорхнули, как крылья журавля, а затем вновь плавно опустились. Её живой взгляд скользил по саду, но всё время встречался с шаловливым оленёнком, который скакал перед ней, мешая ей идти.

«Кто она?» – на миг мелькнула мысль в голове Ли Ёна. Его взгляд невольно задержался на её силуэте: тонком, изящном, словно на мгновение сотканном из солнечного света и теней сада. Воздушный профиль девушки растворился за поворотом, и вот уже тёплый воздух задрожал, стирая очертания её фигуры.

Лишь едва слышный шорох шёлковой ткани и тонкий цветочный аромат повисли во влажном октябрьском мареве. Сад вновь окутала тишина, будто прекрасной незнакомки никогда и не было.

Но что-то в душе молодого дипломата, настроенной на предстоящие трудные переговоры, а потому холодной и собранной, изменилось. Незаметно, но неотвратимо.

Мысли о странной первой встрече с главой Пусанского Вэгвана переплелись с образом девушки в светлом фурисодэ. Они путались в голове, словно осенние листья, подхваченные ветром: быстро, беспорядочно, мешая сосредоточиться на главном – его миссии.С досадой он подумал: «Как же это невовремя…»

И тогда он вспомнил о янтарных чётках. О тех, что состояли из тридцати двух зёрен – символа тридцати двух достоинств Будды, которые были подарены на прощание Настоятелем храма Хэинса.

Рука сама потянулась к краю рукава, где в складках ткани всегда лежал прохладный янтарь. Пальцы нащупали первое зерно. Он перекатил его между пальцами: медленно, будто возвращая себе контроль над ситуацией.

Молодой посол подошёл к дверям, ведущим в покои дипломатической миссии. Чжин Хо, как и подобало верному охраннику, первым открыл двери, внимательно осмотрел помещение и лишь затем пригласил Ли Ёна войти.